Это недостающий элемент в обсуждении сферы и регулировании свободы слова. Понятие о том, что свобода слова, будучи одновременно значимой, должна поддерживаться в равновесии с предотвращением правонарушения, – это спорный вопрос, поскольку он предполагает, что преступление – это то, чего следует избегать. Свобода слова действительно оскорбляет, но в этом нет ничего плохого. Познания продвигаются вперед через разрушение плохих идей. Издевательства и насмешки являются одними из самых мощных инструментов в этом процессе. Вспомните «Кандиду» Вольтера или статьи Г. Л. Менкена – они пропитаны презрением к религиозным обскурантистам, которые выступали против школьного преподавания эволюции – на «Обезьяньем процессе» против Скоупса.
Неизбежно то, что многие, считающие, что над их глубокими убеждениями издеваются, будут оскорблены, и, возможно, они заслуживают на то (хотя и не обязательно, и, кстати, я так не думаю), чтобы выразить им сочувствие и сострадание. Но в общественной сфере они не имеют права на защиту, права на компенсацию, даже в случае тупых и грубых мнений. Свободное общество не принимает законы в сфере убеждений; в более широком смысле, оно не должно заботиться о состоянии чувств его граждан. Если бы это было так, то в принципе не было бы предела вторжения власти государства, даже в частную сферу мысли и чувства.
Дискуссия не помогла – она действительно была омрачена неточным использованием термина «уважение». Если это всего лишь метафора свободного осуществления религиозной и политической свободы, то это совершенно безупречный принцип, но ему также присуще нечёткое и избыточное использование. Уважение к идеям и тем, кто их придерживается, совсем другое дело. Идеи не претендуют на наше уважение; они заслуживают уважения в той степени, в которой они способны противостоять критике. Даже некоторые громкие защитники свободы натыкаются на этот факт. Защитник прав человека Питер Татчелл писал недавно о особенно тенденциозных телевизионных дебатах: «Даже от так называемых мусульманских центристов в вчерашней вечерней программе исходил дух лицемерия. Ибрагим Могра из Мусульманского совета Великобритании (MCB) заявил: «Мы не хотим никому навязывать свой образ жизни. Все, чего мы хотим, это жить в уважении друг к другу». Прекрасное мнение. В реальности – позор». На самом деле, это не прекрасное мнение, требующее уважения. Уважение не является правом. Это, самое большее, качество, которое заслуживается интеллектуальной устойчивостью идей в публичной плоскости.
Дальнейшее усложнение в дебатах – это возвращение, скорее, оппортунистическое, к понятию нравов и их подкласса, табу. В декабре 2006 года теократический режим в Иране организовал конференцию, отрицающую Холокост, по-видимому, как ответный жест датским карикатурам. В следующем месяце мне довелось выступать на дебатах в Лондоне с представителем Мусульманского совета Великобритании Инаятом Бунглавалом, который явно рассматривал эти две провокации как аналогичные. По его словам, не было «никакой необходимости» в конференции. Это было сказано только для того, чтобы упустить причины для возражения против конференции. Отрицание Холокоста является неправильным не потому, что оно оскорбительно, а потому, что оно ложно. Это спекулятивная гипотеза, которую можно последовательно поддерживать только путем игнорирования или подделки исторических данных. В некоторых европейских странах приняты законы против этой формы антисемитизма, и они ошибочно восприняты и вредны по тем же причинам, о которых я утверждал. Разоблачение претензий отрицателей Холокоста является областью компетентных историков, а не юристов. Качество оскорбительности не имеет отношения к этому вопросу.