28 Sep 2018 | Journalism Toolbox Spanish, Spain
[vc_row][vc_column][vc_custom_heading text=”Los periodistas mexicanos son objeto de amenazas por parte de un gobierno corrupto y cárteles violentos, y no siempre pueden confiar en sus compañeros de oficio. Duncan Tucker informa.
“][vc_single_image image=”97006″ img_size=”full” add_caption=”yes”][/vc_column][/vc_row][vc_row][vc_column][vc_column_text]«Espero que el gobierno no se deje llevar por la tentación autoritaria de bloquear el acceso a internet y arrestar activistas», contaba el bloguero y activista mexicano Alberto Escorcia a la revista de Index on Censorship.
Escorcia acababa de recibir una serie de amenazas por un artículo que había escrito sobre el reciente descontento social en el país. Las amenazas se agravaron al día siguiente. Invadido por una sensación de ahogo y desprotección, comenzó a planear su huida del país.
Son muchas las personas preocupadas por el estado de la libertad de expresión en México. Una economía estancada, una moneda en caída libre, una sangrienta guerra antinarco sin final a la vista y un presidente extremadamente impopular, sumados a la administración beligerante de Donald Trump recién instalada en EE.UU. al otro lado de la frontera, llevan todo el año generando cada vez más presión.
Una de las tensiones principales es el propio presidente de México. Los cuatro años que lleva Enrique Peña Nieto en el cargo han traído un parco crecimiento económico. También se está dando un repunte de la violencia y los escándalos por corrupción. En enero de este año, el índice de popularidad del presidente se desplomó hasta el 12%.
Y lo que es peor: los periodistas que han intentado informar sobre el presidente y sus políticas han sufrido duras represalias. 2017 comenzó con agitadas protestas en respuesta al anuncio de Peña Nieto de que habría una subida del 20% a los precios de la gasolina. Días de manifestaciones, barricadas, saqueos y enfrentamientos con la policía dejaron al menos seis muertos y más de 1.500 arrestos. El Comité para la Protección de los Periodistas ha informado que los agentes de policía golpearon, amenazaron o detuvieron temporalmente a un mínimo de 19 reporteros que cubrían la agitación en los estados norteños de Coahuila y Baja California.
No solo se silencian noticias; también se las inventan. La histeria colectiva se adueñó de la Ciudad de México a consecuencia de las legiones de botsde Twitter que incitaron a la violencia y difundieron información falsa sobre saqueos, cosa que provocó el cierre temporal de unos 20.000 comercios.
«Nunca he visto la ciudad así», confesó Escorcia por teléfono desde su casa en la capital. «Hay más policía de lo normal. Hay helicópteros volando sobre nosotros a todas horas y se escuchan sirenas constantemente. Aunque no ha habido saqueos en esta zona de la ciudad, la gente piensa que está ocurriendo por todas partes».
Escorcia, que lleva siete años investigando el uso de bots en México, cree que las cuentas de Twitter falsas se utilizaron para sembrar el miedo y desacreditar y distraer la atención de las protestas legítimas contra la subida de la gasolina y la corrupción del gobierno. Afirmó haber identificado al menos 485 cuentas que incitaban constantemente a la gente a «saquear Walmart».
«Lo primero que hacen es llamar a la gente a saquear tiendas, luego exigen que los saqueadores sean castigados y llaman a que se eche mano del ejército», explicó Escorcia. «Es un tema muy delicado, porque podría llevar a llamamientos a favor de la censura en internet o a arrestar activistas», añadió, apuntando que la actual administración ya ha pasado por un intento fallido de establecer legislación que bloquee el acceso a internet durante «acontecimientos críticos para la seguridad pública o nacional».
Días después de que el hashtag de «saquear Walmart» se hiciera viral, Benito Rodríguez, un hacker radicado en España, contó al periódico mexicano El Financieroque le habían pagado para convertirlo en trending topic. Rodríguez explicó que a veces trabaja para el gobierno mexicano y admitió que «tal vez» fuera un partido político el que le pagara para incitar al saqueo.
La administración de Peña Nieto lleva mucho tiempo bajo sospecha de utilizar bots con objetivos políticos. En una entrevista con Bloomberg el año pasado, el hacker colombiano Andrés Sepúlveda afirmaba que, desde 2005, lo habían contratado para influir en el resultado de nueve elecciones presidenciales de Latinoamérica. Entre ellas, las elecciones mexicanas de 2012, en las que aseguraba que el equipo de Peña Nieto le pagó para hackear las comunicaciones de sus dos mayores rivales y liderar un ejército de 30.000 bots para manipular lostrending topicsde Twitter y atacar a los otros aspirantes. La oficina del presidente publicó un comunicado en el que negaba toda relación con Sepúlveda.
Los periodistas de México sufren también la amenaza de la violencia de los cárteles. Mientras investigaba Narcoperiodismo, su último libro, Javier Valdez —fundador del periódico Ríodoce— se dio cuenta que hoy día es muy habitual que en las ruedas de prensa de los periódicos locales haya infiltrados chivatos y espías de los cárteles. «El periodismo serio y ético es muy importante en tiempos conflictivos, pero desgraciadamente hay periodistas trabajando con los narcos», cuenta. «Esto ha complicado mucho nuestra labor. Ahora tenemos que protegernos de los policías, de los narcos y hasta de otros reporteros».
Valdez conoce demasiado bien los peligros de incordiar al poder. Ríodoce tiene su sede en Sinaloa, un estado en una situación sofocante cuya economía gravita alrededor del narcotráfico. «En 2009 alguien arrojó una granada contra la oficina de Ríodoce, pero solo ocasionó daños materiales», explica. «He recibido llamadas telefónicas ordenándome que dejase de investigar ciertos asesinatos o jefes narcos. He tenido que omitir información importante porque podrían matar a mi familia si la mencionaba. Algunas de mis fuentes han sido asesinadas o están desaparecidas… Al gobierno le da absolutamente igual. No hace nada por protegernos. Se han dado muchos casos y se siguen dando».
Pese a los problemas comunes a los que se enfrentan, Valdez lamenta que haya poco sentido de la solidaridad entre los periodistas mexicanos, así como escaso apoyo de la sociedad en general. Además, ahora que México se pone en marcha de cara a las elecciones presidenciales del año que viene y continúan sus problemas económicos, teme que la presión sobre los periodistas no haga más que intensificarse, cosa que acarreará graves consecuencias para el país.
«Los riesgos para la sociedad y la democracia son extremadamente graves. El periodismo puede impactar enormemente en la democracia y en la conciencia social, pero cuando trabajamos bajo tantas amenazas, nuestro trabajo nunca es tan completo como debería», advierte Valdez.
Si no se da un cambio drástico, México y sus periodistas se enfrentan a un futuro aún más sombrío, añade: «No veo una sociedad que se plante junto a sus periodistas y los proteja. En Ríodoce no tenemos ningún tipo de ayuda empresarial para financiar proyectos. Si terminásemos en bancarrota y tuviésemos que cerrar, nadie haría nada [por ayudar]. No tenemos aliados. Necesitamos más publicidad, suscripciones y apoyo moral, pero estamos solos. No sobreviviremos mucho más tiempo en estas circunstancias».
Escorcia, que se enfrenta a una situación igualmente difícil, comparte su sentido de la urgencia. Sin embargo, se mantiene desafiante, como en el tuit que publicó tras las últimas amenazas recibidas: «Este es nuestro país, nuestro hogar, nuestro futuro, y solo construyendo redes podemos salvarlo. Diciendo la verdad, uniendo a la gente, creando nuevos medios de comunicación, apoyando a los que ya existen, haciendo público lo que quieren censurar. Así es como realmente podemos ayudar».
Escucha la entrevista a Duncan Tucker en el podcast de Index on Censorship en Soundcloud: soundcloud.com/indexmagazine
Duncan Tuckeres un periodista independiente afincado en Guadalajara, México.
Este artículo fue publicado en la revista Index on Censorship en primavera de 2017.
Traducción de Arrate Hidalgo.
[/vc_column_text][/vc_column][/vc_row]
24 Sep 2018 | Global Journalist (Russian), Journalism Toolbox Russian
[vc_row][vc_column][vc_custom_heading text=”«Я молился о том, чтобы, если бы меня убили, оставили моё тело на виду… Таким образом, я не стал бы «десапаресидо» («пропавшим без вести»)».”][vc_single_image image=”97724″ img_size=”full” add_caption=”yes”][/vc_column][/vc_row][vc_row][vc_column][vc_column_text]Эта статья входит в серию «Проект изгнания», разрабатываемого партнёром «Индекса цензуры» (Index on Censorship) «Глоубэл джонэлист» (Global Journalist), в которой опубликованы интервью с живущими в изгнании журналистами со всего мира.
Чарльз Атангана знает как никто другой, о вызовах, с которыми сталкиваются журналисты в Камеруне.
В 1990-х и начале 2000-х годов Атангана работал журналистом-расследователем, занимался репортажами с экономических вопросов для ныне несуществующей «Ла Сентинель» (La Sentinelle), а также «Ле Мессаджер» (Le Messager), первой независимой газеты Камеруна, и часто публиковал статьи о злоупотреблениях и коррупции властей в этой центральноафриканской стране.
В Камеруне многое могло стать предметом расследования журналистов, ведь эта страна занимает 145-е место из 176 стран в последнем «Индексе восприятия коррупции» организации «Трансперенси Интернэшнл» (Transparency International). Репортаж Атангана о недостаточной информационной открытости в отчётности о государственных доходах от продажи нефти публиковали на первой полосе в течение трех дней подряд, а в его статье о взяточничестве при приемах в школу говорилось о причастности к этому тогдашнего министра образования Камеруна.
Статьи Атангана не приветствовались правительством президента Поля Бийи, который руководит страной с 1982 года. За критику своего правительства он часто подвергал журналистов тюремному заключению. В 2004 году Атангана помог организовать пресс-конференцию для Национального совета Южного Камеруна – организации, поддерживающей независимость англоязычного меньшинства Камеруна на юго-западе страны. Во время этого мероприятия Атангана был похищен и доставлен в армейский центр содержания под стражей Дуалы, крупнейшего города Камеруна. Там похитители его избивали и пытали, требуя сознаться, кто его источники в правительстве.
Атангана утверждает: из того, каким образом его допрашивали, можно сделать вывод, что задержание было заказано министром образования Джозефом Овона, давним сторонником Бийи, который также стал главой Федерации футбола Камеруна. Овона не ответил на наши письма, требующие комментариев. Разысканный на «Фейсбуке» его сын, Матиас Эрик Овона Нгуни, отверг факт причастности своего отца к аресту Атангана, написав, что некоторые журналисты «хотят оправдать свою эмиграцию, пытаясь получить политическое убежище даже на основе ложных данных».
Атангана удалось сбежать из тюрьмы с помощью родственников. Он также узнал, что больше не может оставаться в безопасности в Камеруне. В конце концов, Атангана уехал в Великобританию, где после продолжительных усилий ему было предоставлено убежище.
Сегодня Атангана живет в Глазго (Шотландия), работает журналистом-фрилансером. Он побеседовал с репортёром «Глоубэл джонэлист» Эйлином Битоном о том, как его пытали, тайном бегстве из Камеруна и трудностях в получении убежища в Великобритании. Ниже приведена отредактированная версия их интервью:
«Глоубэл джонэлист»: Что изначально Вас потянуло к занятию журналистикой?
Атангана: С шестилетнего возраста я принимал участие в поощрительном занятии в классе для тех, кто мог читать газеты. На выходных надо было вырезать газетную статью, которая вас заинтересовала, а затем приклеить ее на стену. Наш учитель называл это «обойным журналом».
[В колледже] я присоединился к пресс-клубу. Мы иногда встречались с радиожурналистами, которые приходили, чтобы поговорить с нами и попытаться преподать нам основы журналистики.
В то время меня не очень интересовала эта работа, потому что эти ребята, которые приходили в наш колледж и объясняли, что такое журналистика, … не были богатыми парнями. То, как они одевались меня не впечатляло. Но с возрастом я изменил свое мнение. Иногда я видел, как журналисты ходили с камерой. Неожиданно это показалось мне захватывающим.
«Гдж»: Как Вы в итоге сосредоточились на экономических расследованиях?
Атангана: Когда я начал свою карьеру в журналистике, никто не интересовался экономическими проблемами. Всякий раз, когда вы читали похожие статьи, то обычно это были только официальные пресс-релизы о финансировании МВФ … Никто не фокусировался на расследовании как таковом – пытаясь выяснить, что стоит за цифрами.
Во время роботы во Всемирном банке я прошел корпоративное обучение. Впоследствии я и некоторые мои коллеги из государственных СМИ решили создать команду журналистов, занимающихся экономической тематикой.
Нам надоело видеть объявления о правительственных проектах, которые звучали так: «Мы собираемся построить 600 учебных помещений в провинциях по всему Камеруну».
И как только деньги были выделены, и работа выполнена, некому было путешествовать по стране, чтобы все проверить, потому что, если бы вы это сделали, то обнаружили бы, что только пять или десять школ были построены, а все деньги потрачены.
«Гдж»: Как бы Вы описали давление, с которым сталкиваются журналисты в Камеруне?
Атангана: Если журналист критикует правительственных чиновников, к нему могут подойти, когда он выпивает в баре и предложить взятку.
Вас могут попросить смягчить ваши статьи и, возможно, поместить там немного лести о министре или ком-то еще. Журналисты в Камеруне не зарабатывают очень много, и поэтому это может быть эффективным способом [заставить их замолчать]. Но в других случаях вам угрожают или избивают.
«Гдж»: Над чем Вы работали, что это привлекло внимание правительства?
Атангана: Однажды моя статья шла на передовице в течение трех дней. Это был репортаж, касающийся информационной открытости правительства, в связи с его доходами от продажи нефти, и того, как Всемирный банк взял с них обещание быть честными в отчётах, как эти деньги расходуются в обмен на крупный кредит.
Репортаж заключался в том, что впервые в истории правительство было поставлено на колени. Всемирный банк сказал: «Мы дадим вам деньги, но только в том случае, если правительство опубликует свои данные, касающиеся экспорта нефти».
Я также работал над материалом, обличающим некоторых директоров колледжей, которые брали взятки у родителей, чтобы принять на обучение их детей. Некоторые из этих людей были очень близки к министру образования.
«Гдж»: Что Вы делали в тот день, когда Вас задержали?
Атангана: Я только что представил докладчиков на конференции, и меня вызвали на улицу. Я столкнулся с тремя мужчинами, которые были одеты как журналисты, хотя, как оказалось, ними не были. Один из них сказал мне: «Чарльз, мы следили за твоими репортажами, видели твои выступления по телевизору».
И они начали бить меня; сначала ударили по левой щеке, а затем по правой, потом повалили меня на землю.
Меня отвезли в камеру военной полиции в Дуале – место, где обычно содержали особо опасных преступников, поэтому я полагаю, что меня считали одним из них. Я пробыл там пару недель, и никто не знал, где я.
Из их вопросов я понял, что задержание было заказано министром образования.
«Гдж»: Что они от Вас хотели?
Атангана: Меня спрашивали о моих источниках. Это было главное, что они хотели знать: кто в правительстве сливал мне информацию. У меня были очень хорошие контакты в армии и правительственных комитетах – образования, здравоохранения, финансов, поэтому им было понятно с репортажей, что кто-то давал мне личную информацию.
Вторая ночь была мучительной, потому что меня сильно избили. Помню, в первую ночь я спал на полу в нижнем белье, но на вторую ночь они заставили меня спать без него. Через провода, обмотанные вокруг моих гениталий, они пропускали ток, чтобы заставить меня раскрыть свои источники информации.
Меня учили всегда защищать мои источники. Когда я был студентом, поговорить с нами приехала журналистка из Вашингтона. Она рассказала, что мы должны защищать наши источники любой ценой.
Выбор был таков: раскрыть мои источники информации и уничтожить свою репутацию или умереть, защищая их.
«ГДж»: Так как Вы убежали?
Атангана: После двух недель я осознал, что пришел мой конец. Им было легко убить меня – никто не знал, где я. Тюремщики так плохо кормили меня, что у меня началась диарея, поэтому я попросил их отвезти меня в больницу. Там я встретил парня, которого вскоре должны были освободить, и у него был телефон. Мне удалось попросить его, чтобы он сообщил обо мне отцу.
В больнице меня охранял кто-то из военной полиции, но он не знал, кто я, и почему я там. Я пообещал ему деньги, и он позволил мне пойти на автостоянку [где меня ожидал отец].
У моей сестры есть друг, который ездит во Францию по делам, и мне удалось выехать вместе с ним.
«ГД»: Насколько сложно было получить убежище в Великобритании?
Атангана: Первые несколько лет были очень сложными. Мне потребовалось пару месяцев, чтобы оправиться от тяжелого испытания, и начать возвращаться к жизни.
Я считаю, что в системе предоставления убежища в Великобритании присутствует сильная дискриминация. Вы всё время проводите в организациях, разговариваете о стране, где никто из сотрудников никогда не был. Было очень трудно.
Я был арестован в 2008 году [в Великобритании]. Оказалось, что мое ходатайство о предоставлении убежища было отклонено. Они не верили, что я настоящий журналист или что моя жизнь в опасности.
Я поговорил со старым коллегой из Всемирного банка, и он направил заявление. То же самое сделал коллега из «Ле Мессаджер». Национальный союз журналистов Шотландии очень мне помог, и Комитет по защите журналистов США также написал обо мне и направил заявление с описанием ситуации со свободой прессы в Камеруне.
Была общественная кампания и петиция с более чем 7 000 подписей, которые мы отправили в Министерство внутренних дел. Все это позволило мне получить свободу, и мне было предоставлено [убежище] в 2011 году после семи лет в подвешенном состоянии… семи лет борьбы.
Партнёр «Индекса цензуры» «Глоубэл джонэлист» – веб-сайт, который представляет свободу прессы в мировом масштабе и публикует международные новости. Он также готовит еженедельную радиопрограмму, которая выходит в эфир на радиостанции КБИЯ (КВIА), – партнёр НГР (NPR) в центральной части штата Миссури – и на партнёрских радиостанциях в шести других штатах. Веб-сайт и радиошоу готовятся совместно профессиональными сотрудниками и студентами Школы журналистики Миссурийского университета, самой древней школы журналистики в США.[/vc_column_text][/vc_column][/vc_row]
24 Sep 2018 | Global Journalist (Russian), Journalism Toolbox Russian
[vc_row][vc_column][vc_custom_heading text=”«Я молился о том, чтобы, если бы меня убили, оставили моё тело на виду… Таким образом, я не стал бы «десапаресидо» («пропавшим без вести»)».”][vc_single_image image=”99099″ img_size=”full” add_caption=”yes”][/vc_column][/vc_row][vc_row][vc_column][vc_column_text]Хамид Исмаилов заслуживает извинений. Или, по крайней мере, объяснений.
Прошло 26 лет со времени событий, заставивших узбекского журналиста Хамида Исмаилова покинуть родную страну Узбекистан и бежать в Великобританию. В 1990-х годах Исмаилов работал с телевизионной командой «Би-би-си» над фильмом об Узбекистане. Репрессивный правящий режим Ислама Каримова возбудил уголовное дело против Исмаилова. Власти заявили, что Исмаилов пытался свергнуть правительство.
Друзья посоветовали Исмаилову бежать из Узбекистана после угроз в адрес его семьи и нападений на его дом. Так он и сделал. Двадцать четыре года спустя он все ещё не вернулся в родную страну.
Он не возвратился не из-за отсутствия попыток. Исмаилов попытался вернуться ещё в прошлом году после смерти Каримова в 2016 году. Ему было отказано во въезде.
Книги Исмаилова – одного из наиболее широко печатанных узбекских писателей в мире – запрещены в его родной стране. Упоминания имени Исмаилова не допускаются. Сам факт его существования практически стёрт из повседневной культурной жизни его родины. Однако в эпоху интернета Исмаилов нашёл способы связаться с узбекской аудиторией через сайты социальных сетей. Он публикует свои романы в «Фейсбуке», где узбеки могут их прочесть.
Согласно Индексу свободы прессы «Репортёров без границ», Узбекистан занимает 169-е место из 180 стран. В условиях жёсткого контроля традиционных СМИ правительство в последнее время начало активнее вести борьбу с независимыми новостными веб-сайтами и приложениями для обмена мгновенными сообщениями.
После смерти Каримова в 2016 году к власти пришёл премьер-министр Шавкат Мирзиёев. 2 марта 2018 года Узбекистан выпустил Юсуфа Рузимурадова, который отбывал строк в тюрьме более 19 лет – самое длительное заключение для журналиста в мире. Исмаилов обрадовался известию об освобождении Рузимурадова, но выразил сомнение: «Насколько я полон надежд, настолько я также скептически настроен».
В иммиграции в Великобритании Исмаилов работает в Всемирной службе «Би-би-си». В мае 2010 года он был назначен на должность писателя-резидента «Би-би-си» и занимал её до конца 2014 года. Исмаилов в настоящее время является редактором новостной службы Центральной Азии на «Би-би-си».
Хамид Исмаилов обговорил с журналистом Сиднеем Каличем с «Индекса цензуры» (Index on Censorship) состояние прав человека в Узбекистане, пребывание в иммиграции и свою недавно переведённую книгу «Танец дьявола» («The Devil’s Dance»). Ниже представлена отредактированная версия их интервью:
«Индекс»: Какова была ситуация с правами человека в Узбекистане до Вашего отъезда и как она изменилась за последние 23 года?
Исмаилов: К сожалению, на протяжении многих лет ситуация ухудшалась из-за автократического режима президента Каримова, который был у власти в ту пору и умер в 2016 году. Так что все это время ситуация с правами человека в Узбекистане была довольно ужасной. Узбекистан всегда находился в нижней, самой нижней части списка по состоянию прав человека в мире. Сегодня действия нового президента Шавката Мирзиёева вселяют надежду, что ситуация с правами человека улучшается, поскольку несколько политических заключённых были освобождены из тюрьмы. Некоторые действия прессы стали более активными и более открытыми. Есть проблеск надежды на то, что всё будет улучшаться. Но в то же время – оглядываясь на другие страны с новыми лидерами, которые сначала делали вид, что являются реформаторами, но затем возвращаются к политике предыдущих правителей – я также немного скептически настроен. Насколько я полон надежд, настолько я также скептически настроен.
«Индекс»: Вы пытались вернуться в Узбекистан в прошлом году, но Вам было отказано. Как думаете, Вы увидите свою страну снова?
Исмаилов: Да, это было довольно досадно, потому что даже при прежних властях я дважды пытался попасть в Узбекистан после событий в Андижане в 2005 году, но новая администрация не разрешила мне въезжать в страну. Это был настоящий шок. Я думаю, что они должны передо мной извиниться за то, что не впустили меня на родину. Я являюсь одним из хорошо известных на Западе и во всем мире писателей, который пропагандирует узбекскую литературу, – может быть, больше всех. Так почему же меня не пустили в мою страну? Мне нужны объяснения и, по крайней мере, извинения, прежде чем я решу, что делать дальше.
«Индекс»: Вы чувствовали то же каждый раз, когда Вам отказывали, –простую потребность в извинениях?
Исмаилов: Я так считаю. Я не совершал никаких преступлений против Узбекистана. Я ничего не сделал плохого и не нанёс вреда Узбекистану. Все, что я делаю, это продвижение литературы и культуры Узбекистана во всем мире. Поэтому я немного шокирован и недоумеваю, почему мне не был разрешён въезд в Узбекистан. Здесь живут все мои родственники, я собирался отправиться на могилу матери, чтобы почтить её память. Но когда я все спланировал, меня внезапно выдворили из аэропорта.
«Индекс»: Вы не живете в родной стране с 1992 года, но Вы все ещё публикуетесь на узбекском языке. Означает ли это, что Вы все ещё пишете, памятуя об узбекской аудитории, а не западной?
Исмаилов: Я пишу на разных языках. Пишу на узбекском языке. Пишу по-русски. Я также пишу по-английски. Так что использую разные языки для разных аудиторий. Если я пишу на узбекском, это, потенциально, для узбеков, ведь мало кто из англичан или русских читает на узбекском. Переводы служат мне хорошую службу из-за запрета моих книг в Узбекистане. Но в эпоху интернета запреты не имеют большого значения, потому что я все ещё могу опубликовать мои произведения в сети. Другое дело, что люди боятся упоминать или обсуждать меня, потому что они знают о последствиях. Тем не менее, интернет делает мою жизнь намного проще.
«Индекс»: Ваша новая книга «Танец дьявола» на английском языке скоро появится на британском книжном рынке. О чем она?
Исмаилов: На самом деле «Танец дьявола» – не новая книга. Я завершил работу над ней в 2012 году, а затем опубликовал на узбекском языке в «Фейсбуке». В то время она было довольно «вирусной» книгой. Она кажется новой, потому что переведена на английский. На самом деле, я написал три романа после неё, и только что закончил писать роман на английском. «Танец дьявола» рассказывает о знаменитом писателе Абдулле Кадыри, самом почитаемом узбекском писателе ХХ-го века, который хотел написать роман, превосходивший все, что он написал раньше. Нам известно, о чем должен был быть этот роман, но в то время, как Кадыри начал составлять план произведения, его арестовали. Десять месяцев спустя, в 1938 году, он был застрелен в сталинских застенках. Моё произведение рассказывает о пребывании Кадыри в тюрьме, его размышлениях о своём знаменитом неписаном романе. Это два романа в одном. Я осмелился написать роман за Кадыри. Процесс написания происходит у него в голове, поэтому произведение написано не на 100 процентов, но есть черновики, есть сюжетные линии, есть намерения и идеи. Это написанный, но, в то же время, неписаный роман.
«Индекс»: Как время, проведённое на должности писателя-резидента «Би-би-си», повлияло на Вас как на журналиста?
Исмаилов: Это было здорово, но в то же время я чувствовал большую ответственность, потому что представлял великую когорту писателей, таких как Джордж Оруэлл, В. С. Найпол и других. Я чувствовал себя воплощением этих людей. Я пытался показать, что именно писательство значит для «Би-би-си», чем творчество является для этой организации.
«Индекс»: Как Вы считаете, что самое сложное в статусе журналиста-иммигранта?
Исмаилов: Самый сложный аспект – это не видится ежедневно с соотечественниками. Хотя вы виртуально с ними постоянно работаете, но вы не видите их, глядя в глаза, – это очень важно. Однако есть и плюсы в иммиграции. Когда вы начинаете смотреть на свою часть мира или страну с высоты птичьего полёта, вы можете видеть перспективу своей страны в пределах всего мира. Вы можете сравнить накопленный опыт родины с другими регионами мира, и привнести в свой мир аналогичный или похожий опыт с других стран. Таким образом, есть свои плюсы и минусы.
«Индекс»: Как, на Ваш взгляд, Ваши репортажи изменились с тех пор, как Вы иммигрировали?
Исмаилов: Я считаю, что журналистика в бывшем Советском Союзе была очень концептуальной. Речь шла о теориях и больших схемах, но не о людях. Журналистику на «Би-би-си» больше интересуют истории людей, вы постигаете реальность сквозь их призму и опыт. Так что это было самое поразительное различие и ошеломляющий опыт для меня. Как писатель, я всегда отношусь к своему творчеству сквозь призму опыта моих персонажей, так что это было очень похоже на западную журналистику. Поэтому для меня было гармонично работать на «Би-би-си». Как писатель, вы обращаетесь к читателю с помощью персонажей; как журналист – делаете то же самое.
«Индекс»: Вы когда-то упомянули, что некоторые люди чувствуют себя более связанными с культурой своей родной страны и более гордятся ею после иммиграции. Вы испытываете подобные ощущения по отношению к Узбекистану?
Исмаилов: Да, испытываю. Да, я чувствую ответственность за свою культуру, потому что, когда думаю о своих предках, о моих бабулях и тётях, и обо всех людях, чей вклад в мою культуру был таким большим, – я понимаю, что должен вернуть что-то в эту культуру, которая сделала меня тем, кем я есть сегодня. Но в то же время я чувствую себя частью разных культур – русской культуры, и также английской культуры, – ведь я живу в Лондоне в течение последних 24 лет. Я так долго не жил на одном месте. Поэтому я отдаю дань уважения Великобритании и в долгу перед ней. Я пишу несколько романов на английском языке, чтобы также отдать дань уважения этой стране и её культуре.
Возможно, Узбекистан даже обязан поблагодарить Исмаилова.
Партнёр «Индекса цензуры» «Глоубэл джонэлист» – веб-сайт, который представляет свободу прессы в мировом масштабе и публикует международные новости. Он также готовит еженедельную радиопрограмму, которая выходит в эфир на радиостанции КБИЯ (КВIА), – партнёр НГР (NPR) в центральной части штата Миссури – и на партнёрских радиостанциях в шести других штатах. Веб-сайт и радиошоу готовятся совместно профессиональными сотрудниками и студентами Школы журналистики Миссурийского университета, самой древней школы журналистики в США.[/vc_column_text][/vc_column][/vc_row]
24 Sep 2018 | Global Journalist (Russian), Journalism Toolbox Russian
[vc_row][vc_column][vc_custom_heading text=”«Я молился о том, чтобы, если бы меня убили, оставили моё тело на виду… Таким образом, я не стал бы «десапаресидо» («пропавшим без вести»)».”][vc_single_image image=”98264″ img_size=”full” add_caption=”yes”][/vc_column][/vc_row][vc_row][vc_column][vc_column_text]Исхак Каракас, главный редактор местного еженедельника в Стамбуле «Халкын набзы» (Halkın Nabzı), любит вставать рано. Обычно он на ногах до рассвета, а к 8 уже возвращается с длительной прогулки, в которую отправляется с разношерстной толпой окрестных друзей. Тогда за завтраком он начинает проверять новости дня и пристрастно комментировать в «Твиттере» утренние репортажи.
20 января турецкие военные начали операцию в Африне, – сирийской территории, контролируемой курдами – аргументируя, что силы курдов в данном регионе являются сообщниками Рабочей партии Курдистана, которую Турция считает террористической организацией. Каракас, как и многие другие, прибег к «Твиттеру», чтобы раскритиковать военное вторжение. Он воспользовался аккаунтом @ishakkakarakas_, который позже его сын, юрист Угур Каракас, закрыл.
«В Африне нет ни единой банды Исламского государства. Почему вы врете?», – спрашивал он у турецких политиков, которые заявляли, что силы курдов в Сирии – это на самом деле военные ИГИЛ. «Не верьте тому, что говорят об Африне по телевидению», – призывал он своих соотечественников в другом «твитте». Он также поделился постом, сообщающим, что в регионе от рук турецких военных погибли гражданские.
И тогда они за ним пришли.
«Было около полуночи. Отец уже спал. Меня не было дома, а мать была. Полицейские постучали в дверь с ордером на обыск», – рассказывает Каракас, адвокат в Стамбуле. Его отец был арестован 26 января по обвинению в «распространении террористической пропаганды» в «Твиттере». Сейчас он в тюрьме Силиври, но обвинительное заключение предвидится не скоро.
Страна без чувства юмора
Каракас, естественно, не единственный, кого возмутило начало турецких военных действий. Согласно данным Министерства внутренних дел Турции от 27 февраля, полицией было задержано 845 человек за критику операции в Африне, официально названной «Оливковая ветвь» (или как Министерству больше нравиться формулировать, за «распространение пропаганды террористической организации»). Министерство не назвало числа задержанных людей, которым формально предъявили обвинение или заключили в тюрьму, но судя по тому, что всех восьмерых задержанных вместе с Каракасом, арестовали, согласно судебным документам, эта цифра, вероятно, не будет низкой.
Каракас родился в Диярбакыре в 1960 году. Он закончил начальную школу и в 12 лет начал работать помощником водителей грузовиков. В 1989 году его вместе с женой Мюзеин и первенцем Угуром (Азадом), как и многих других курдов в то время, заставили переехать в Стамбул. Другие дети, Умут и Уфук, родились у них уже в городе. «Он – патриот, и всегда проникался политикой», – вспоминает Угур Каракас. Хотя он занимался логистикой до того времени, как кампания не обанкротилась вследствие финансового кризиса в Турции в 2000 году, Каракас всегда был поглощён политикой и писал статьи для прокурдской газеты «Озгюр гюндем» (Ӧzgür Gündem) и социалистической «Эвренсел» (Evrensel).
Жизнь в Стамбуле и «Халкын набзы»
Несмотря на занятие коммерческой деятельностью после переезда в Стамбул, он нашел время, чтобы закончить среднюю и высшую школу дистанционно. Согласно протоколу допроса, в настоящее время он студент-второкурсник факультета социологии университета дистанционного обучения Ачыкоретим. Он также позаботился, чтобы у его детей было хорошее будущее: один сын – юрист, другой – доктор. Самый младший ребёнок – студент-третьекурсник, изучающий компьютерную инженерию.
«Даже до того, как он стал журналистом, он всегда интересовался проблемами страны», – говорит Ахмет Тулгар, ветеран турецкой журналистики, который издавал «Халкын набзы» вместе с Каракасом на протяжении более 6 лет. Их дороги пересекались на встречах и собраниях до того, как они официально начали работать вместе. Когда Каракас покинул логистику и Тулгар оставил свою работу в газете «БирГюн» (BirGün) во второй половине 2000-х, они вместе учредили рекламную компанию в округе Малтепе, на окрестностях Стамбула, – местность, где сегодня издаётся «Халкын набзы».
«Он – семейный человек. Он приходил на работу после своей утренней прогулки и вечером шел сразу домой. В 2013 году мы решили издавать местную газету вместе. Мы не хотели, чтобы она была одной из многих, которые только докладывают, где пообедал мэр и повествуют о делах влиятельных людей в местном обществе», – говорит Тулгар.
И как такова, «Халкын набзы» начала своё существование. Тираж еженедельной газеты составляет 10 000 экземпляров. Её спонсируют местные предприниматели и городские власти. Газету распространяют в Анатолийской части Стамбула. Опираясь на взгляды и личный опыт её учредителей, «Халкын набзы» делает акцент на качественном журнализме и ценит свою независимость превыше всего. Она докладывает о местных происшествиях в первую очередь, но в то же время освещает их значимость в национальном контексте. Как высказывается Тулгар, политика «Халкын набзы» определена «мирным журнализмом, который охватывает все слои общества и использует стиль, доступный для всех социальных групп». «Исхаковые «твитты», конечно, не отображают нашу редакторскую политику», – быстро добавляет он.
Семейный человек
«Они не в тюрьму должны были посадить его, а вознаградить за то, что он изобрел формулу мира в этой стране», – говорит Тулгар. Он рассказывает, что люди, которые составляли Каракасу компанию по утрам (он в их число не входил, поскольку любит поспать) – представители очень разных и зачастую оппозиционных политических сил.
«Он – мирный человек. Наверное, это можно сказать обо всех, но он хотел быть солдатом мира. К сожалению, они посадили такого человека в тюрьму», – говорит Тулгар. Он также шутя жалуется, что ему и Угуру приходится питаться фаст-фудом последние несколько недель. «Он всегда готовил нам ланч в офисе. Иногда люди в нашем здании заходили и спрашивали, можно ли им покушать то, что он приготовил, если они не смогли найти, что заказать в тот конкретный день».
Для Тулгара отсутствие Каракаса – намного больше, чем недостающий отличный и полезный ланч. Когда они только начинали работу в газете, первые несколько лет они были в основном сами. «Мы так долго работали вместе, что, конечно, это очень трудно», – говорит он, немного раздосадованный «необдуманными» «твиттами» своего друга.
Тулгар не рассказывает о том, как он и его теперь заключенный друг вместе переживали стрессовые моменты выпуска публикаций и какую смелость они проявляли, пытаясь производить хороший журнализм в одной из стран, где это делать наиболее опасно. Они были вместе на поле битвы, а теперь один в тюрьме.
Угур Каракас утверждает, что даже если его отца признают виновным, его отпустят, потому что хотя пропаганда наказуема двумя годами заключения, но обычно такие заключения условные в судебных производствах в Турции.
«У него огромная семья. Он дедушка и скоро станет им во второй раз. Угур хочет жениться этим летом», – добавляет Тулгар.
В рамках более широкой турецкой реальности, где 153 журналиста в тюрьме и шестеро были приговорены к пожизненным заключениям без возможности досрочного освобождения только две недели назад, знать, что Каракаса могут освободить на первом судебном слушании дела, – очень утешительно.
Тулгар говорит медленнее и едва слышно: «Мурат Сабунджу из «Джумхуриет» (Cumhuriyet), просто бесценный человек, Ахмет Шик, отличный журналист, который никогда не преследовал личных интересов и не гонялся за славой, и Акин Аталай – все в тюрьме. Осман Кавала также в тюрьме. Столько замечательных людей в тюрьме, что как-то даже неудобно жаловаться: «ой, мой друг в тюрьме полтора месяца». [/vc_column_text][/vc_column][/vc_row]
